Неточные совпадения
— Вы, кажется, поздно приехали и не слыхали лучшей
арии, — сказала Анна Вронскому, насмешливо, как ему показалось, взглянув на него.
Раздав сии повеления, Иван Кузмич нас распустил. Я вышел вместе со Швабриным, рассуждая о том, что мы слышали. «Как ты думаешь, чем это кончится?» — спросил я его. «Бог знает, — отвечал он, — посмотрим. Важного покамест еще ничего не вижу. Если же…» Тут он задумался и в рассеянии стал насвистывать французскую
арию.
Насвистывая тихонько
арию жреца из «Лакмэ», он сел к столу, развернул очередное «дело о взыскании», но, прикрыв глаза, погрузился в поток воспоминаний о своем пестром прошлом. Воспоминания развивались, как бы истекая из слов: «Чем я провинился пред собою, за что наказываю себя»?
За спиною своею Клим слышал шаги людей, смех и говор, хитренький тенорок пропел на мотив «La donna e mobile» [Начало
арии «Сердце красавицы» из оперы Верди «Риголетто...
— Ты любишь эту
арию? Я очень рад: ее прекрасно поет Ольга Ильинская. Я познакомлю тебя — вот голос, вот пение! Да и сама она что за очаровательное дитя! Впрочем, может быть, я пристрастно сужу: у меня к ней слабость… Однако ж не отвлекайся, не отвлекайся, — прибавил Штольц, — рассказывай!
[Casta diva — Пречистая Дева (ит.) — первые слова
арии Нормы из оперы «Норма» итальянского композитора Винченцо Беллини (1801–1835).]
Она пела много
арий и романсов, по указанию Штольца; в одних выражалось страдание с неясным предчувствием счастья, в других радость, но в звуках этих таился уже зародыш грусти.
Эта обстановка, эта заикающаяся
ария из «Лючии», эти половые в русских до неприличия костюмах, этот табачище, эти крики из биллиардной — все это до того пошло и прозаично, что граничит почти с фантастическим.
— Но вы обещались спеть, Вера Павловна: если бы я смел, я попросил бы вас пропеть из Риголетто (в ту зиму «La donna e mobile» была модною
ариею).
Музыка играла завоеванные песни: Vive Henri-Quatre, [Да здравствует Генрих Четвертый (фр.).] тирольские вальсы и
арии из Жоконда.
Бельэтаж был отделан ярко и грубо, с претензией на шик. В залах были эстрады для оркестра и для цыганского и русского хоров, а громогласный орган заводился вперемежку между хорами по требованию публики, кому что нравится, — оперные
арии мешались с камаринским и гимн сменялся излюбленной «Лучинушкой».
Кажется, это были «Письма Святогорца», из которых, впрочем, несмотря на тогдашнее мое религиозное настроение, я запомнил только одно красивое описание бури и восхищение автора перед тем, как святитель Николай заушил на соборе еретика
Ария.
Кто может за то поручиться, что Несторий,
Арий, Евтихий и другие еретики быть бы могли предшественниками Лутера и, если бы вселенские соборы не были созваны, что бы Декарт родиться мог десять столетий прежде?
При жизни своей видел он, что и его сочинения преданы были огню [Сочинения
Ария Монтана, издавшего в Нидерландах первый реестр запрещенным книгам, вмещены были в тот же реестр.].
Варвара Павловна внезапно заиграла шумный штраусовский вальс, начинавшийся такой сильной и быстрой трелью, что Гедеоновский даже вздрогнул; в самой середине вальса она вдруг перешла в грустный мотив и кончила
ариею из «Лучии»: Fra poco [Вскоре затем (итал.).]… Она сообразила, что веселая музыка нейдет к ее положению.
Ария из «Лучии», с ударениями на чувствительных нотках, очень растрогала Марью Дмитриевну.
Он учил сына, пел гортанные рулады к республиканским песням, насвистывая
арии из «Телля», и, к ужасу своей жены, каждый обед разражался адскими ругательствами над наполеонистами, ожидая от них всеобщего зла повсюду.
— Э, нет, черт с ними, эти патриотические гимны! — возразил опьяневший Бычков и запел, пародируя известную
арию из оперы Глинки...
Какой-нибудь старый болван в генеральском чине, который громко мне подпевает во время моей
арии.
По вечерам, — когда полковник, выпив рюмку — другую водки, начинал горячо толковать с Анной Гавриловной о хозяйстве, а Паша, засветив свечку, отправлялся наверх читать, — Еспер Иваныч, разоблаченный уже из сюртука в халат, со щегольской гитарой в руках, укладывался в гостиной, освещенной только лунным светом, на диван и начинал негромко наигрывать разные трудные
арии; он отлично играл на гитаре, и вообще видно было, что вся жизнь Имплева имела какой-то поэтический и меланхолический оттенок: частое погружение в самого себя, чтение, музыка, размышление о разных ученых предметах и, наконец, благородные и возвышенные отношения к женщине — всегда составляли лучшую усладу его жизни.
Зрителей во все это время утешал, наигрывая на скрипке печальнейшие
арии, актер Видостан, составлявший своею особою весь оркестр.
Павел начал петь свои
арии с чувством, но заметно уклоняясь от всяких законов музыки, так что Видостан неоднократно ему кричал: «Постойте, барин, постойте — куда ушли?» Маленький Шишмарев, как канареечка, сразу же и очень мило пропел все, что ему следовало.
Павел, под влиянием мысли о назначенном ему свидании, начал одну из самых страстных
арий, какую только он знал, и весь огонь, которым горела душа его, как бы перешел у него в пальцы: он играл очень хорошо! M-me Фатеева, забыв всякую осторожность, впилась в него своими жгучими глазами, а m-lle Прыхина, закинув голову назад, только восклицала...
Прейн ехал за ним и сосредоточенно насвистывал какую-то бравурную опереточную
арию, что в переводе означало, что он о чем-то думает самым серьезным образом.
— хрипло пропел Прозоров
арию Мефистофеля.
Налетов. Да, пожалуйста. Чиновник выходит; Налетов продолжает ходить по зале в напевает вполголоса, а по временам и довольно громко, какую-то
арию.
— Больше, нежели вы предполагаете… Однако ж в сторону это. Второе мое занятие — это лень. Вы не можете себе вообразить, вы, человек деятельный, вы, наш Немврод, сколько страшной, разнообразной деятельности представляет лень. Вам кажется вот, что я, в халате, хожу бесполезно по комнате, иногда насвистываю итальянскую
арию, иногда поплевываю, и что все это, взятое в совокупности, составляет то состояние души, которое вы, профаны, называете праздностью.
Мне мил этот общий говор толпы, он ласкает мой слух пуще лучшей итальянской
арии, несмотря на то что в нем нередко звучат самые странные, самые фальшивые ноты.
Вы не в состоянии понять, что никогда деятельность души не бывает так напряженно сильна, как в то время, когда я сплевываю или мурлыкаю под нос
арию: Oh, per che non posso odiar ti!
И точно, в соседней комнате послышалась визгливая рулада, производимая не столько приятным, сколько усердным голосом третьей дочери, Клеопатры, которая, по всем вероятиям, репетировала
арию, долженствовавшую восхитить всех слушателей.
— Он пел лучшие свои
арии, и Москва была в восторге, — возразил Калинович.
Как бы в доказательство небольшого уважения к тому месту, где был, он насвистывал, впрочем негромко,
арию из «Лючии» [«Лючия» — опера итальянского композитора Г.Доницетти (1797—1848) «Лючия ди Ламермур».].
Долина играла довольно трудную
арию и играла с толком и с чувством; но Калинович не слыхал и не видал ничего, кроме княжны.
Когда речь коснулась русской музыки, его тотчас попросили спеть какую-нибудь русскую
арию и указали на стоявшее в комнате крошечное фортепиано, с черными клавишами вместо белых и белыми вместо черных.
— «Или вот еще, когда он пел… когда он пел эту знаменитую
арию из „Matrimonio segreto“: Pria che spunti… [»Тайного брака»: Прежде чем взойдет… (ит.).]
Вдруг на улице шарманка заиграла
арию из «Фрейшюца»: «Durch die Felder, durch die Auen…» [»Через поля, через долины…» (нем.).]
Муза, впрочем, недолго поиграла и, почему-то вдруг остановившись на половине одной
арии, отозвалась усталостью и ушла к себе наверх. Вообще она была какая-то непоседливая, и как будто бы ее что-то такое тревожило.
Исполняемая ею
ария была не совсем отчетлива и понятна, вероятно, потому, что Муза фантазировала и играла свое.
— Какую
арию вам угодно, чтобы я аккомпанировала? — спросила Муза Николаевна.
Сусанна, ничего более не возразив матери, поехала в монастырь исполнить данное ей поручение. Муза же, встревоженная всей этой неприятной новостью, села за фортепьяно и начала наигрывать печальную
арию.
Исай Фомич сам чувствует, что в эту минуту он выше всех и заткнул всех их за пояс; он торжествует и резким, сумасшедшим голосом выкрикивает свою
арию: ля-ля-ля-ля-ля, покрывающую все голоса.
— Слушай слова мои, это тебе годится! Кириллов — двое было, оба — епископы; один — александрийской, другой — ерусалимской. Первый ратоборствовал супроти окаянного еретика Нестория, который учил похабно, что-де Богородица человек есть, а посему — не имела бога родить, но родила человека же, именем и делами Христа, сиречь — спасителя миру; стало быть, надо ее называть не Богородица, а христородица, — понял? Это названо — ересь! Ерусалимской же Кирилл боролся против Ария-еретика…
— И что же от того, что всенародно, отец протопоп? Я предстою алтарю и обязан стоять за веру повсеместно. Святой Николай Угодник
Ария тоже ведь всенародно же смазал…
Почему свист молодого парня более пошл, нежели раздирательное пение итальянских
арий каким-нибудь светским юношей?
И Докучаев запевал своим высоким, но уже надтреснутым голосом. Дойдя до своей любимой
арии Торопки, на высокой ноте обязательно петуха запускал и замолкал сконфуженно.
Уехала Ермолова — сборы упали. Басы исчезли. Только бенефис Вязовского сделал сбор, да и то, думается, потому, что на один спектакль приехала любимица воронежской публики Ц. А. Райчева, спевшая в диветерсменте несколько
арий из опереток. Да еще явился на репетицию бенефиса человек небольшого роста с красиво подстриженной русой бородкой. Он предложил спеть в дивертисменте «Баркаролу» и принес с собой мандолину и тут же прорепетировал перед артистами.
На благотворительных вечерах до самой революции артисты выступали под сокращениями или под звездочками. И все знали, что под звездочками
арию из «Онегина» исполнит Собинов, монологи Чацкого и Гамлета — А. И. Южин.
Прошло много лет, и в конце прошлого столетия мы опять встретились в Москве. Докучаев гостил у меня несколько дней на даче в Быкове. Ему было около восьмидесяти лет, он еще бодрился, старался петь надтреснутым голосом
арии, читал монологи из пьес и опять повторил как-то за вечерним чаем слышанный мной в Тамбове рассказ о «докучаевской трепке». Но говорил он уже без пафоса, без цитат из пьес. Быть может, там, в Тамбове, воодушевила его комната, где погиб его друг.
Она сидела на моей кровати вместе с другими и все время, ни на кого не обращая внимания, мурлыкала чуть слышно
арию Офелии. А Вася из уголка с дивана глядел на нее влюбленными глазами. Я только тут и узнал, что Вольский в свой бенефис ставит «Гамлета».
Вася пел
арии из оперетт, а у своего друга выучил «Избушку», которая на всю жизнь и осталась любимой песней Васи.
Появление красавца Неизвестного вызвало шумные аплодисменты, а после первой
арии театр дрожал и гудел. Во время
арии случился курьез, который во всякое другое время вызвал бы хохот, но прекрасно пропетая
ария захватила публику, и никто не обратил внимания на то, что «по волнам Днепра» в глубине сцены, «яко по суху», разгуливали две белые кошки.